О святителе Луке исп., архиепископе Симферопольском

День памяти: 25мая /11 июня.

 

27 апреля 1877 года в г. Керчи у провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого было праздничное настроение - жена Мария Дмитриевна подарила ему сына, нареченного Валентином. Мальчик рос в атмосфере христианской любви и послушания. Феликс Станиславович имел тихий, мягкий, неторопливый характер, унаследовал от далеких предков еще в XIV веке дворянский титул, который ничего не давал уже его деду, жившему на грани разорения в Могилевской губернии в курной избе и ходившему в лаптях к заутренней молитве в церковь. Будущий архиепископ Лука дал сам оценку своему происхождению: "Так как упоминание о моем дворянском происхождении придает неблагоприятную окраску моей личности, то я должен разъяснить, что отец мой, дворянин, в юности жил в курной избе белорусской деревни и ходил в лаптях. Получив звание провизора, он лишь два года имел свою аптеку, а потом до старости был служащим транспортного общества. Никакой собственности он, как и я, не имел".

 

Феликс Станиславович получил провизорское образование, вырвался из деревенской глуши и поселился в Керчи. В те времена шло заселение Крыма с предоставлением всевозможных льгот переселенцам, начавшееся еще при Екатерине Великой.

К приезду Феликса Станиславовича город Керчь представлялся скромной провинцией, где самым оживленным местом был базар. Население города было разноплеменным: русских - 34 %, татар - 31%, украинцев - 12%, немцев - 5%, евреев - 4%, греков -3,5%, армян - 1,5%. Атмосферу веротерпимости и национального уважения создавала и поддерживала Русская Православная Церковь.

 

Войно-Ясенецкие приобрели небольшой домик в центре Керчи. Центральная часть города была уже довольно благоустроена. Тон в семейной жизни задавала супруга, Мария Дмитриевна, глубоко верующая православная женщина. Трех сыновей и двух дочерей она воспитывала в православных традициях. Уже на склоне лет в 1959 году архиепископ Лука писал: "Глубоко религиозным я был с самого детства, и вера моя не только не уменьшалась... по мере приближения глубокой старости (мне скоро будет 82), а все более усугублялась".

 

Мальчик Валентин рос весьма активным, очень наблюдательным и любознательным ребенком. С малолетства он был свидетелем глубоко искренних молитв отца и матери с большим числом глубоких поклонов много раз в день, участником которых он стал с трех лет. К шести годам начал читать и писать, знал элементарные действия арифметики и любил рисовать, а в семь лет поступил в гимназию.

 

Строгое домашнее, религиозное и гимназическое воспитание привило Валентину с детства глубокое чувство ответственности перед Богом за все свои поступки и деяния. От матери мальчик приобрел сильную волю и властный характера, а от отца - благочестивость. Он сам вспоминает: "Если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я унаследовал ее главным образом от очень благочестивого отца. ...Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял...". Из всех пятерых детей отец слегка выделял двух братьев Валентина, ставших после окончания университета юристами, а материнское сердце больше умилялось от Валентина и младшей сестренки Виктории. Семья жила очень дружно, все помогали и любили друг друга.

 

В 1889 году Феликс Станиславович с семьей покинул Керчь и переехал в Киев. Поселились в центре, на Крещатике. Жили дружно, летом отдыхали на даче. Киевская гимназия мало чем отличалась по строгости от керченской. Занимался Валентин с увлечением. Особенно историей и рисованием. Родители давно заметили природную склонность мальчика к рисованию, поэтому в 13 лет его отдали в Киевскую художественную школу. Педагоги выделяли художественные способности Валентина среди других учеников. Особенно давались ему зарисовки с натуры: удачно схватывал и передавал на холсте и бумаге позы, жесты, застывшие элементы движения.

 

Обязательным уроком в Киевской школе живописи был урок с натуры. Каждый ученик выбирал себе по душе любимый уголок Киева и делал рисунки, эскизы и зарисовки. Господь послал благочестивому мальчику мысль рисовать с натуры духовную жизнь в Киево-Печерской Лавре и киевских храмах. Художественные дарования и успехи Валентина были настолько значительны, что устроители одной из передвижных выставок пригласили его к участию. Валентин сам выбрал для экспозиции одну небольшую картину, где он запечатлел выразительно-горестную позу нищего старика с протянутой рукой и глазами, полными горя. Картина привлекла внимание посетителей искренностью передачи натуры.

 

Валентин почувствовал суть художественного творчества, осознал его основные закономерности. Поэтому после одновременного окончания гимназии и художественной школы для него не стоял вопрос: "Кем быть?". Валентин стал готовиться к экзаменам в Петербургскую Академию Художеств.

 

На формирование мировоззрения Валентина в старших классах гимназии заметное влияние оказал брат Владимир - студент юридического факультета, В студенческой среде тех лет было сильно увлечение народническими идеями. Хождению в народ интеллигентов способствовали и книги И. Тургенева, Л. Толстого. Вместе с братьями Валентин разделил и народнические взгляды, и увлечение этикой Льва Толстого, которому подражал во всем: "Спал на полу на ковре, а летом уезжал на дачу, косил траву и рожь вместе с крестьянами, не отставая от них". 30 октября 1887 года Валентин даже послал Льву Толстому в Ясную Поляну письмо с просьбой разрешить ему пожить в Ясной Поляне под присмотром графа, так как суровая мать Мария Дмитриевна резко воспротивилась стремлению любимого сына стать толстовцем.

 

От опасного увлечения Валентина спас сам Толстой писанием "В чем моя вера?", изданным за границей, поскольку в России сей труд был запрещен. Эта книжица ходила по рукам среди студентов, и старшие братья принесли ее в дом. Валентина как громом поразила кощунственная позиция Толстого по отношению к Православию. "Я сразу понял, что Толстой еретик, весьма далекий от подлинного христианства. Правильное представление о Христовом учении я незадолго до этого вынес из усердного чтения всего Нового Завета, который, по доброму старому обычаю, я получил от директора гимназии при вручении мне аттестата зрелости как напутствие в жизнь", - свидетельствует сам святитель Лука.

 

Увлечение толстовством ушло в прошлое, но народнический дух остался и проявил себя достаточно скоро. Цель народников - посвятить жизнь делу просвещения народа и облегчения его страданий вылилась у Валентина в чеканную формулу: "Я не вправе заниматься тем, чем мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей". Это юношеское решение, освященное глубокой верой в Бога, святитель Лука не отменил до конца своих дней. Далось оно нелегко. Уже во время вступительных экзаменов в Академию художеств в результате тяжелых раздумий и душевных мук Валентин меняет планы. Он шлет матери телеграмму о намерении поступить на медицинский факультет. Но на медицинском факультете все места были уже заполнены, и Валентин поступил по примеру братьев на юридический факультет. В течение года он увлеченно изучал римское право и политэкономию, философию и историю права, а потом по совету друзей-художников уехал в Мюнхен в частную художественную школу профессора Книрра. Но "уже через три недели тоска по родине неудержимо повлекла меня домой".

 

Он вернулся в Киев и продолжал усиленно заниматься живописью с товарищами-живописцами еще в течение года. Выезжали они на натуру ежедневно, а порой и дважды в день в Киево-Печерскую Лавру. "Я сделал много зарисовок, набросков и эскизов молящихся людей, лаврских богомольцев, приходивших туда за тысячу верст. И тогда уже сложилось направление художественной деятельности, в котором я работал бы, если бы не оставил живопись. Я пошел бы по дороге Васнецова и Некрасова, ибо уже ярко определилось основное религиозное направление в моих занятиях живописью. К этому времени я понял процесс художественного творчества. Повсюду: на улицах и в трамваях, на площадях и базарах - я наблюдал все ярко выраженные черты лиц, фигур, движений и по возвращении домой все это зарисовывал. На выставке в Киевской художественной школе я получил премию за свои наброски", - вспоминал позже архиепископ Лука,

 

Это ежедневное общение с паломниками и молящимися людьми в течение 350 дней было колоссальной школой духовного опыта, ибо, воспроизводя одухотворенные молитвой лица в своих эскизах, Валентин поневоле соприкасался с духом и душой этих людей, старался проникнуть в их судьбы, характеры, понять их невзгоды и проблемы. Именно Господь Бог водил кистью и карандашом Валентина, когда он выписывал детали фигур, склоненных в земном поклоне, или штрихи и оттенки выражений лиц, обращенных к Лику Спасителя. Именно тогда к нему впервые пришла мысль, что это его паства. Мысль неожиданная и необычная, приведшая к глубокому осознанию своей судьбы как служения людям. Валентин еще больше уверился в необходимости немедленно начать практическую работу в помощь простому народу.

 

В 1898 году он поступает на медицинский факультет. Учеба полностью соответствовала "...моим стремлениям быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью". Учился Валентин на одни пятерки и резко выделялся среди студентов превосходно выполненными препарациями трупов: "Из неудавшегося художника я стал художником в... хирургии". Кроме того, его выделяли высокие моральные требования к себе и другим, чуткость к чужому страданию и боли, открытый протест против насилия и несправедливости. За эти качества его полюбил весь третий курс и выбрал старостой. Он успешно сочетал учебу, самостоятельную исследовательскую работу по топографической анатомии и хирургии и общественную работу старосты группы.

 

Сокурсники решили, что он готовит себя к аспирантуре и карьере ученого и уже на втором курсе пророчили ему скорое профессорское звание. Поэтому после блестяще сданных выпускных экзаменов и получения диплома с отличием Валентин страшно обескуражил сокурсников заявлением, что его жизненный путь - это путь земского врача. "Как, Вы будете земским врачом? Ведь Вы ученый по призванию!" - воскликнули коллеги. "Я был обижен тем, что они меня совсем не понимают, ибо я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским - мужицким врачом, помогать бедным людям", - писал в мемуарах святитель Лука.

 

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий действительно всю жизнь был таким врачом, даже достигнув научных и духовных высот. Он поставил высокую благородную цель - служить людям, когда ему было только восемнадцать лет, и полностью реализовал себя в достижении этой цели. Это ли не Божественный промысел, проявивший себя в судьбе русского человека, выходца из глубокой российской провинции?! Это ли не пример явления истинно русского духа, русского характера и русской идеи?! Ведь Валентину ничего не стоило остаться аспирантом на кафедре Киевского университета или поехать в столичные вузы Санкт-Петербурга или Москвы. Достаточно было подать письменное прошение...

 

Сразу же после окончания университета он стал "мужицким врачом". Но не в земской больнице, а в госпитале Киевского Красного Креста недалеко от Читы в 1904 году врачевал он мужиков, одетых в форму солдат русской армии. Шла война с Японией... Уже в первые месяцы практической работы проявился его твердый, волевой характер и высокий профессионализм: "... не имея специальной подготовки по хирургии, стал сразу делать крупные ответственные операции на костях, суставах, на черепе. Результаты работы были вполне хорошими..."

 

Работали хирурги не покладая рук - кровавая война не щадила солдат. Во время и после операций Валентину часто помогала сестра милосердия Анна Васильевна Ланская. Он знал ее еще по Киеву - там в военном госпитале ее называли святой сестрой. Анна была любимой дочерью управляющего большим поместьем на Украине и воспитывалась в глубоко православном духе. "Она покорила меня не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера".

 

После женитьбы молодая чета переехала в Симбирскую губернию, где Валентин поступил земским врачом в Ардатовское земство. Через несколько месяцев он получил пост главного врача в маленькой сельской больнице на 10 коек в селе Верхний Любаж Фатежского района Курской губернии. "Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил", - вспоминает святитель Лука.

 

Тем не менее жила молодая семья счастливо, душа в душу. Это давало силы Валентину и на научную работу. Здесь он подготовил первые две статьи с описанием редких медицинские случаев. Здесь же, в Любаже, счастливый брак дал двух первенцев: Михаила - в 1907 году и Елену - в 1908 году. Из-за конфликта с земским председателем Валентину пришлось уехать в 1909 году из Фатежа в Москву, где он поступил экстерном сначала в клинику профессора Дьяконова - основателя журнала "Хирургия", а потом - и в Институт топографической анатомии и оперативной хирургии. Из Любажа молодой земский врач привез в Москву готовую тему докторской диссертации: методы регионарной анестезии. Об этой проблеме, как оказалось, ничего не слышали московские хирургические светила - ни профессор Дьяконов, ни профессор Рейн. Работал Валентин очень напряженно - по 14-16 часов в день: "Из Москвы не хочу уезжать, прежде чем не возьму от нее того, что нужно мне: знаний и уменья научно работать. Я по обыкновению не знаю меры в работе и уже сильно переутомился. А работа предстоит большая: для диссертации надо изучить французский язык и прочитать около пятисот работ на французском и немецком языках. Кроме того, много работать придется над докторскими экзаменами", - пишет Валентин матери в 1910 году.

 

Однако материальные затруднения, связанные с проживанием и обеспечением семьи из четырех человек, вынудили Валентина прервать научную работу и уехать в село Романовку Балашовского уезда Саратовской губернии. Здесь он в 1910 году принял больницу на 25 коек. В Романовке родился сын Алексей. Жена Анна, полностью занятая детьми и домом, тем не менее помогала мужу в подготовке отчетов и первой книги. В 1911 году Валентин получил предложение занять пост главного врача и хирурга уездной больницы на 50 коек в Переславле-Залесском Московской губернии.

 

Святитель Лука, работая главным врачом городской инфекционной больницы, провел в Переславле-Залесском семь лет, с 1910 по 1917. Он был безмездным лечащим доктором сестер Феодоровского монастыря. В Никольском монастыре хранится икона с частицей мощей святителя. Усердием сестер в городской больнице открыта часовня, посвященная этому святому.

 

В 1914 году родился младший сын Валентин, а на следующий год в Петербурге вышла первая книга В.Ф. Войно-Ясенецкого "Регионарная анестезия", которую он представил и защитил в качестве докторской диссертации в 1916 году в Москве.

 

И книга, и диссертация получили высочайшие оценки. Известный ученый профессор Мартынов в официальном отзыве как оппонент писал: "Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему с целью получения высших назначений по службе и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее". Другие официальные и неофициальные отзывы были не менее восторженными.

 

Решение проблемы регионарной анестезии было научным прорывом, открывающим "новый путь в медицине". Именно с такой формулировкой В.Ф. Войно-Ясенецкому была присуждена крупная премия от Варшавского университета с денежным вознаграждением 900 рублей золотом. Но вознаграждения он, к сожалению, не получил по чисто техническим причинам: "Не смог предоставить в Варшавский университет требуемого количества экземпляров" книги, которая после опубликования мгновенно разошлась.

 

Первая мировая война застала Войно-Ясенецких в Переславле-Залесском, где он прожил в общей сложности шесть с половиной лет. В городе открыли госпиталь для раненых бойцов, поступавших с фронта, и Валентина Феликсовича пригласили его возглавить. Кроме того, он оперировал в городской и фабричной больницах. В 1915-1917 годах он провел ряд операций на желчных путях, желудке, селезенке и на головном мозге. За десять с небольшим лет, прошедших после окончания медицинского факультета, молодой хирург накопил огромный опыт, появилась потребность не только совершенствоваться самому, но и делиться своими знаниями и умением с другими. Валентин Феликсович обобщил свой хирургический опыт, накопленный в Чите, Любаже, Романовке, Переславле-Залесском, в специальной книге "Очерки гнойной хирургии". И когда он написал введение, Глас Божий предсказал ему поворотный момент в его судьбе.

 

Семнадцатый год стал трагическим как для всего русского народа, так и для семьи Войно-Ясенецких - у Анны Васильевны проявились признаки туберкулеза легких.

 

Необходимо было срочно менять климат, и Валентин принял приглашение возглавить большую городскую больницу в Ташкенте. Семья поселилась в большом доме, построенном специально для главного врача. Больных было много, и их поток возрастал из месяца в месяц: разгоралась гражданская война.

 

В октябре 1919 года по ложному доносу служителя больничного морга Валентин Феликсович был арестован и едва не расстрелян. Арест вызвал шок у тяжело больной жены, которая через несколько дней скончалась в возрасте 38 лет, оставив на руках мужа четырех малолетних детей. Смерть жены будущий святитель воспринял как наказание Божие: в юности Анна дала Богу обет безбрачия и Валентин знал об этом.

 

По велению Всевышнего Валентин Феликсович "неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях" (Пс. 112, 9). Речь идет об операционной бездетной сестре Софье Сергеевне Велицкой, которая дала согласие быть приемной матерью детям, но без супружеских отношений с главой семьи. Уговор этот всегда свято сохранялся.

 

В 1918 году началось открытое гонение на Русскую Православную церковь. Массовые гонения и истребление верующих, расстрелы епископов, разрушение и разграбление церквей продолжались все последующие годы. Эти события Валентин Феликсович воспринял как личную трагедию, поэтому встал на защиту Матери Церкви. Валентин принял предложение епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия: "Доктор, вам надо быть священником". Он дал согласие, и "через неделю после посвящения во диакона, в праздник Сретения Господня 1921 года, я был рукоположен во иерея". В мае 1923 года ссыльный епископ Уфимский Андрей тайно постриг Валентина Феликсовича в монахи с именем Луки. 31 мая 1923 года иеромонах Лука был рукоположен во епископа Ташкентского и Туркестанского. А в июне 1923 года епископ Лука был арестован сотрудниками ГПУ.

 

По обвинению "в связях с оренбургскими казаками и в шпионаже в пользу англичан через турецкую границу" святителя как политического преступника направили в Москву, сначала в Бутырскую, а потом в Таганскую тюрьму. После долгого следствия мерой наказания определили ссылку в город Енисейск Красноярского края. Туда его отправили в начале зимы 1923 года. Из Енисейска уже местные власти переправляют ссыльного в еще более глухой край - в Туруханск. Прожил там святитель меньше года. В зимнюю стужу 1924-1925 годов архиепископа Луку отправили в енисейскую глухомань за сотни километров севернее Полярного круга. Палачи, видимо, рассчитывали на верную гибель ссыльного. Но и Плахино не стало постоянным местом ссылки - святителя возвратили в Туруханск, где он пробыл еще 8 месяцев. Срок ссылки истек в январе 1926 года.

 

По пути домой святитель Лука навестил своих престарелых родителей, живших в городе Черкассы с семьей старшего сына Владимира.

 

С 1927 по 1930 год епископ жил в Ташкенте как частное лицо, так как был лишен и епископской, и университетской кафедры. А 6 мая 1930 года его вновь арестовали. Теперь - по обвинению в выдаче "ложной справки о самоубийстве" профессора Михайловского. Итог следствия в ОГПУ - "выслать в Северный край сроком на 3 года".

 

Ссылку в Архангельск сам владыка считал весьма легкой. Она закончилась в ноябре 1933 года. Вернувшись в Ташкент, он не смог найти работы. Место врача в районной больнице ему дали в небольшом среднеазиатском городке Андижан. Осенью 1934 года выходят его "Очерки гнойной хирургии", ставшие настольной книгой для нескольких поколений хирургов. В 1935-1936 годах епископ работает в Ташкенте; в Институте неотложной помощи.

 

24 июля 1937 года В.Ф. Войно-Ясенецкого обвинили в шпионаже в пользу иностранной разведки. После многомесячных пыток и издевательств епископа осудили и отправили в пятилетнюю ссылку в Красноярский край. Пригнали епископа Луку в село Большая Мурта, расположенное ста тридцатью верстами севернее Красноярска. Там ему дали возможность работать хирургом в районной больнице, так как совсем не было специалистов. Год спустя святитель пишет письма в Москву с просьбой разрешить работать в библиотеке для написания книги. К удивлению, его вызвали в краевое ГПУ и сказали, что К. Ворошилов разрешил поездку в университетскую библиотеку Томска.

 

Грянула Великая Отечественная война, и ссыльный хирург пишет Сталину прошение разрешить ему работать в ссылке по специальности на благо спасения Отечества. Его назначают главным хирургом эвакогоспиталя.

 

Два года он с полной отдачей сам лечил офицеров и солдат. "Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палатки по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами", - вспоминал искусный врачеватель душ и телес.

 

Ссылка закончилась в 1943 году. Святителя сразу же назначают епископом Тамбовской епархии, где он в течение двух лет одновременно работал хирургом в госпиталях и служил в церкви. Беззаветное служение Господу Богу и русскому народу было отмечено: "Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа". В феврале 1945 года архиепископ Лука был награжден Патриархом Алексеем I правом ношения на клобуке бриллиантового креста. А советская власть присудила Сталинскую премию 1946 года Первой степени за опубликованные труды "Очерки гнойной хирургии" и "Поздние резекции при инфицированных ранениях больших суставов" с очень большим денежным вознаграждением. Его он полностью пожертвовал сиротам и вдовам воинов, павших в Отечественной войне. В конце войны его наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." В эти же годы (1945-1947) святитель пишет богословский труд "Дух, душа и тело", который был издан только в 1992 году.

 

В связи с назначением архиепископом Симферопольским и Крымским владыка 26 мая 1946 года переезжает в Симферополь. Здесь, в отличие от других городов, ему не дают возможности заниматься лечением больных и научной деятельностью. Жил он рядом с кафедральным Свято-Троицким собором на улице Госпитальной в доме, где размещалась и канцелярия архиепископа. Летом отдыхал в Алуште, в своем маленьком двухкомнатном домике на берегу моря. После войны епархия была в полном упадке, и архиепископ все силы отдавал приведению в порядок и устройству церковных дел. Здоровье владыки ухудшилось. Сказались одиннадцать лет мучений, пыток, тюрем, лагерей, ссылок. Сначала отказал один глаз, а в 1958 году он окончательно ослеп. Тем не менее, продолжал архиерейскую службу, выступал с проповедями перед прихожанами и настолько точно исполнял все детали службы, что никто не мог догадаться о слепоте пастыря.

 

11 июня 1961 года, в День всех Святых в земле Российской просиявших, архиепископ Лука скончался. Его похоронили на маленьком церковном кладбище при Всехсвятском храме Симферополя, куда ежедневно в течение 35-лет приезжали и приходили родственники и православные странники, больные, ищущие исцеления. И каждый получал искомое. Навещал могилу и я, чтобы помолиться и возложить цветы. Архипастырь и после смерти своей Святым Духом продолжал исцелять людей. Об этом собраны многочисленные устные и письменные свидетельства исцеленных.

 

После причисления архиепископа Симферопольского и Крымского Луки к лику святых Православной Церкви (22 ноября 1995 года) его мощи были перенесены в кафедральный Свято-Троицкий Собор (17-20 марта 1996 года). На панихиде Высокопреосвященнейший владыка Лазарь, архиепископ Симферопольский и Крымский, отметил: "Впервые на крымской земле происходит событие исключительной важности. Яркая личность архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) видится нам сегодня спасительным маяком, к которому каждый из нас должен направлять свой взор, по которому должны ориентироваться общественные силы, ищущие возрождения нашего народа".

 

В крестном ходе от могилы до кафедрального собора участвовало около 40 тысяч человек. В Симферопольской и Крымской епархии торжество прославления святителя Крымского Луки состоялось 24-25 мая 1996 года. Благодать Божия с прославлением нового святого Православной Церкви сошла и на весь православный народ.